Так что тут все ясно, они идут на север. Однако впереди простирается обширная дикая местность. Труднопроходимые лесные дебри, нагромождения скал, узкие долины вперемежку с гранитными холмами. Стоит уходящей банде хотя бы на несколько градусов отклониться от наиболее очевидного маршрута, и она может бесследно исчезнуть.

Шон выбежал на открытое место и просигналил кружившему над головой «Алуэту», раскинув руки в стороны, как при распятии. Вертолет немедленно пошел вниз.

– Все о'кей, сержант, – вновь подбодрил Шон. – Не отставайте от них. Мы полетим вперед и попробуем пересечь им путь. Держите связь по рации – и не забывайте побольше пить.

– Ясно, сэр! – ухмыльнулся сержант. Эта короткая встреча добавила бодрости и ему, и его людям. Они все отлично знали, кто такой Шон. Для них он и Матату были такой же живой легендой, как и для скаутов.

– Задайте им перцу, сэр! – проорал он, задрав голову кверху; Шон махнул ему рукой из открытого люка «Алуэта», и машина стремительно унеслась прочь.

У Шона начали ныть ребра; он разом проглотил с полдюжины таблеток кодеина и запил их большим глотком воды из запасной фляги. Они вдвоем с Матату скрючились в проеме открытого люка, напряженно вглядываясь в сплошной ковер растительности, раскинувшейся в пятистах футах у них под ногами. Только в такие минуты, когда азарт охоты достигал своего апогея, Матату мог преодолеть панический страх, неизменно охватывавший его во время полета.

Теперь же он так далеко высовывался из люка, что Шону пришлось обнять его за талию, чтобы он не упал вниз. Матату весь буквально дрожал в его руках, как дрожит хорошая охотничья собака, почуявшая запах дичи.

Внезапно он указал в сторону, и Шон рявкнул бортинженеру:

– Возьми на десять градусов влево.

Бортинженер тут же передал по внутренней связи пилоту, сидящему в выступающей над корпусом кабине, приказ изменить курс.

Шон, сколько ни смотрел вниз, не мог заметить ничего такого, что могло бы побудить Матату повернуть на запад. Лес под ними оставался таким же монотонным и непроницаемым. Это зеленое однообразие лишь изредка нарушалось скалистыми холмами, да и те, хотя и располагались на расстоянии многих миль друг от друга, были похожи, как две капли воды.

Спустя две минуты Матату вновь сделал знак рукой, и Шон перевел его команду:

– Пять градусов назад и вправо.

«Алуэт» послушно повернул, куда ему было велено. Матату демонстрировал свою особую, недоступную белому человеку магию. Он выслеживал беглецов с высоты пятисот футов, сквозь зеленую завесу деревьев, руководствуясь не зрением или какими-то приметами, а неким загадочным чутьем, в которое Шон никогда бы не поверил, если бы не имел возможность убедиться в его безошибочности во время сотни подобных погонь за долгие годы их знакомства.

Матату содрогнулся всем телом в руках Шона и поднял глаза на своего хозяина. Злобная усмешка исказила его лицо, его губы дрожали от возбуждения. Струя воздушного потока ударила ему в глаза, и слезы ручьями текли по его щекам.

– Вниз! – завопил он, вновь показывая рукой направление.

– Вниз! – рявкнул Шон бортинженеру. Вертолет круто пошел на снижение, и Шон выразительно посмотрел на Роланда Баллантайна.

– Приготовить оружие! – скомандовал он; Роланд подал знак своим людям. Они разогнули затекшие спины и подались вперед на жестких скамьях, будто охотничьи псы, которых вот-вот должны спустить с поводка. Затем они разом, все как один, подняли оружие стволами вверх, передернули затворы и зарядили; металлический лязг на мгновение перекрыл рев турбовинтовых двигателей.

Вертолет выровнялся и завис в шести футах над сухой, выжженной солнцем землей. Шон и Матату одновременно выпрыгнули из него и быстро осмотрели зону высадки.

Закончив осмотр, они залегли в укрытие, наблюдая за ближними подступами к посадочной площадке. Шон, вскинув к плечу винтовку, пристально вглядывался в окружавший его густой кустарник. Скауты, как горох, посыпались из люка и тут же рассредоточились по периметру площадки, заняв оборонительную позицию. Вертолет налегке взмыл в облака.

Убедившись, что все готово к выступлению, Роланд Баллантайн поднял сжатый кулак, подавая Шону команду: «Вперед!»

Шон и Матату двинулись вперед, держась на изрядном расстоянии друг от друга. Скауты, рассыпавшись во все стороны, прикрывали их от возможного нападения; глаза их хищно блестели, указательные пальцы нервно теребили курки. Матату завел их в узкий проход между крутыми скалистыми кряжами, образовавшими подобие воронки. Вершину этой гигантской буквы «Y» пересекало высохшее русло реки. Бурный поток за тысячелетия высек в окружающих скалах своего рода естественные ступеньки, которые поднимались вверх по горным склонам; стада слонов, издавна пользовавшиеся этой удобной тропой, постепенно сгладили острые выступы и выровняли некогда очень крутой угол подъема.

Может, убегающая банда решила двигаться медленнее, но скрытнее? Что они выбрали – столбовую дорогу, протоптанную слонами, или же какую-нибудь извилистую тропинку, карабкающуюся по скалистым утесам в другом, менее очевидном месте?

Матату незаметно для остальных щелкнул пальцами, давая Шону знак осмотреть восточные подходы к тропе. Шон, как следопыт, не имел себе равных среди белых людей. Так что Матату, чтобы не терять драгоценного времени, вполне мог доверить ему такое простое дело.

Шои расположился так, чтобы солнце оказалось между ним и интересующим его участком. Это был старый испытанный трюк, позволявший следопыту получше осветить след. Затем он сосредоточил все свое внимание на этом клочке земли, поручив скаутам прикрывать его с тыла. На них можно было положиться; он сам обучал их.

Его аж затрясло от радостного возбуждения, когда он обнаружил след. Он наткнулся на него у самого подножия утеса. Один из круглых ручных валунов, когда-то занесенных сюда горным потоком, был сдвинут с места. Он на четверть дюйма отклонился от своего обычного положения в небольшой впадине, веками служившей ему ложем. Шон на всякий случай потрогал его пальцем, чтобы лишний раз убедиться в своей правоте. Ни за что на свете он не стал бы звать Матату, пока существовала хоть малейшая вероятность ошибки.

«Этот хмырь будет неделю издеваться надо мной, если я ошибусь со следом».

Валун был размером примерно с его голову; он слегка покачнулся от прикосновения. Да, сомнений не оставалось, его недавно сдвинули с места. Шон тихо свистнул, и Матату мгновенно возник перед ним, как джин из волшебной лампы. Шону не требовалось указывать ему на свою находку. Матату тут же все увидел сам и одобрительно кивнул.

Беглецы умело скрывали свои следы, пытаясь сбить с толку погоню. Они поднялись по высохшему руслу гуськом, держась вплотную к отвесным скалам. Чтобы не оставлять следов, они перепрыгивали с одного валуна на другой, но этот, на их несчастье, слегка сдвинулся под весом наступавших на него людей.

Матату молнией устремился вперед. В сотне шагов от этого места он обнаружил след ноги раненого террориста; очевидно, она соскользнула с камня, на который он неудачно наступил, и коснулась мягкого белого песка. На песке осталась крохотная отметина. Только необычайно острый глаз мог заметить эту неуловимую разницу в цвете между песчинками на поверхности и теми, что недавно были выбиты из нижнего слоя.

Матату опустился на колени и внимательно осмотрел этот мимолетный отпечаток; затем он несильно дунул на окружающий песок, чтобы определить его рыхлость. Присев на пятки, он сосредоточенно анализировал факторы, вызвавшие различия в центре песчинок – влажность песка, угол падения солнечных лучей, силу ветра и, что самое важное, время, прошедшее с того момента, как песок был потревожен.

– Два часа, – произнес он наконец с непоколебимой уверенностью, и Шон ни на секунду не усомнился в его правоте.

– Они прошли здесь два часа назад, – доложил он Роланду Баллантайну.

– Как он это делает? – изумленно покачал головой Роланд.